Щоденник

Мы сидим друг напротив друга, и в его глазах плещется море, которое я никогда в жизни не видела. И вот оно, так близко. Неимоверно глубокое, которому не видно конца и края. Набегает на берег, омывает босые ноги, пенится, шипит. И я осознанно иду в самую его глубь не испытывая ни малейшего страха, не боясь утонуть, захлебнуться, навсегда остаться здесь, среди холода и темноты. Оно рассказывает мне свою историю спокойно и уверенно. Показывает недавние синяки и ссадины, затянувшиеся рубцы где-то в самом сердце и рваные раны, страшно кровоточащие. Не скрывает ничего, делится тем, что болит и от чего слёзы на глазах. Были когда-то. Держит дрожащими руками сигарету, смотрит куда-то в пустоту, морщит лоб. И мне страшно хочется забраться в его голову, к тем самым мыслям, которые кадр за кадром мелькают перед его глазами. Хочу стать одной из этих мыслей. Чтоб еще больше, еще сильнее понять его. Ещё глубже окунуться, чтоб достать того самого дна, чтоб заглянуть в глаза его собственному страху,

Чем глубже вечер, тем шире раскрывается душа, тем больнее ноют рубленные раны. Изнутри, как из вулкана извергаются лавиной слова, которые совершенно никому не нужны. Барахтаюсь в них, захлёбываюсь ими, тону в них, погружаюсь на самое дно.  И писать не о чем, и нету желания придумывать что-либо. Но оно живет внутри, выворачивает наизнанку все внутренности и требует от меня невозможного. Оно хочет жить, хочет на свободу, хочет существовать на белых листах бумаги и передаваться из одного источника в другой. Хочет быть кому-то нужным хотя бы на несколько мгновений.  Рваные фразы - главный элемент этого текста. Несвязанные между собой никакой цепью, никакой ниткой. Но держаться вместе как будто однажды их поймёт кто-то кроме меня. Но увы, читателей здесь так мало, как травы в пустыне. И вряд ли это выйдет куда-то за границы этого ежедневника. Потому что не возможно быть ежедневно счастливой. Потому что я человек крайностей, а иначе и быть не должно. Всего в меру.  Безупречный воин.

Уже 6 лет как высшие силы подарили мне этого неимоверного мальчика, который говорит "я тоже очень тебя люблю, а ещё смеяться люблю", и смех у него громкий такой, заливистый, как у меня. Обнимает своими ручками с такой нежностью, что прям мурашки по коже, и эти несколько секунд я стараюсь надышаться им, запомнить его вот таким светлым, маленьким, с выпавшим передним зубом, стеснительным и чуточку неуклюжим. Он позволяет себя поцеловать, терпеливо выжидает и, когда я отворачиваюсь, по-детски неловко вытирает щеку рукавом. Просит помочь собрать киндер-сюрприз и повторяет "смотрите как я умею". Я называю его своим сыночком и люблю так сильно, будто это действительно мой ребёнок. И он действительно мой, самый желанный, самый первый. Мой крестник. Пусть Ангелы всегда оберегают тебя.

Вселенная, за что столько любви лично мне? Отчего ты так добра в эти дни? Какую карму я искупила по полной цене и даже больше? Ты даришь мне настроение с самого утра в стакане любимого кофе, обнимаешь холодными ветрами и ведёшь снова к тому, что мне нужно увидеть. Напоминаешь мне сон, в котором я шла по неизвестной мне ранее дороге, которая вывела меня к заброшенному парку, густо засаженному деревьями и маленькой тропинкой. И мне хотелось бы пройти туда, но я не делаю этого. Чувствую страх и опасность. Возвращаюсь. А потом неожиданно обнимаю мальчика и шепчу ему на ухо, что люблю его и чтоб он это помнил всегда. А он улыбается так искренне и спрашивает почему никогда ему об этом не говорила. И объятия эти такие же исцеляющие, сумасшедшие и я проваливаюсь в них переполненная безумным счастьем и легкостью. Садишь меня за стол и включаешь до одури потрясающий черно-белый фильм "Небо над Берлином". И мне надо идти, и досмотреть можно позже, но я хочу сейчас. И перекрутить быст

Когда отдаёшься на попечение судьбы, когда позволяешь ей самостоятельно вести себя сквозь лабиринты улиц, иногда даже сквозь самые неожиданные лабиринты, вот тогда происходит то, что называется неслучайной случайностью.  Сегодня я столкнулась с одной из твоих бывших любимых женщин. Той самой, которой ты отдал десять лет своей жизни. И от которой ушёл, потому что вырос из неё. Я видела как она приходила к тебе, как просила вернуться, как встречала на улице, как находила любой повод лишний раз поговорить с тобой. А ты постоянно избегал этого, одновременно поддаваясь её просьбам. Так вот, сегодня она прошла мимо по той самой улице, по которой я хожу раз в пятилетку. И узнала меня даже. А я её немного с опозданием. У неё дыра внутри на мою похожа. С такими же острыми углами, больно режущими при неправильных движениях. У тех, кого ты оставил такие же дыры. Иногда на скорую руку заколоченные чем попало. Чтоб не продувало. Иногда заполненные другим человеком, который постоянно натыкается

Этому тексту уже больше десяти лет. И каждый год, именно в этот день я прихожу на то самое место, откуда прекрасно вижу ту самую девочку, бегущую в объятия самого родного человека на земле. И до сих пор я прекрасно помню лица тех, кто в тот момент был там. И каждое сказанное слово, и улыбку, и поворот головы. Как на замедленной плёнке. И расстояние, которое сейчас я прохожу в десять шагов, в тот момент казалось мне бесконечным. И я так боялась, что если не успею добежать, то папа, который после длительной поездки наконец-то вернулся, исчезнет как мираж в пустыне. И слёзы тогда были сознательными, от бесконечной радости, наверное, впервые в моей маленькой жизни. Сегодня твой день, папа. Всегда помню и люблю. "Я слышу громкий крик девочки "Папа, папочка!!!", поворачиваясь я вижу пробегающую маленькую девочку, за которой быстро идет мама и кричит вдогонку "Не беги, упадешь". Но та не слушает, и через несколько секунд оказывается в объятьях своего папы. И ей у

День наполненный эмоциями. День переполненный удивлением граничащим с безумностью. Встреча самая неожиданная, самая желанная и выворачивающая наизнанку внутренности не только мои, но и собеседника, который прячет свои глаза за тёмными очками, в которых жуткая ненависть. Отвращение превращает губи в тоненькую ниточку. Полуоборотом, с пренебрежением и сухостью сквозь улыбку. Потому что так почему-то надо, так мама научила с уважением относиться ко всем. Но когда не совсем получается можно, стиснув зубы, говорить человеку что-то совсем неважное. Что-то, что он потом даже и вспомнит. А если и вспомнит, то будет удовлетворён с головой.  Ноги сами вели туда, где должна была получить ответ на какой-то поставленный недавно вопрос. Один из... Но совершенно не важный, совершенно безразличный. Судьба шла со мной и сжимала руку. И сейчас стоит за плечом. Смотрит, что пишу ему. И чувствует ту боль, которую испытываю внутри. Хотя, я была уверенна, что больше никогда в жизни ничего не почувствую

Ну, что скажешь, Ъ.? Под тебя уже не подходят никакие уменьшительно-ласкательные, никакие потусторонние, никакие божественные. Ты просто Ъ. с такой огромной точкой после заглавной буквы. И в шутку по отчеству называть тебя уже не получается. У кого-то другого да, у меня ни разу. Даже язык не поворачивается. Потому что ты совершенно не похож на того, к кому в три часа ночи, за кем босиком по снегу, за кого душу. Больше не тот, в чьи объятия, носом в ключицу и задыхаться от родного до безумия запаха. Вот последний только и остался. На воротнике пуховика. Сколько не стирала, сколько новых духов литрами не выливала на него, ты намертво впитался в ткань и не поддаёшься никаким современным эксклюзивам в порошковой индустрии. Ты даже уже больше не имя, которое в паспорте. И глаза твои колюче-холодные. Покрытые толстым слоем льда. И я под этим льдом. Не успевшая вынырнуть. Не сумевшая вовремя выбраться из тебя. Вечная заложница в отражении осколка, застрявшего в сердце Кая. И никакие вселенс

И мне не остаётся ничего иного, как снова открывать мессенджер и писать бесконечные и совершенно бессмысленные письма тому, кому вообще всё равно на меня и на мою жизнь. Но я хватаюсь за каждое его сообщение, глотаю каждое понравившееся слово и слагаю из них то, что в очередной раз, спустя несколько дней, назову дурацкой иллюзией. Но это будет потом. А сейчас я жадна к крохам внимания с его стороны, к мыслям, которые до мельчайших деталей обдуманы и осознаны, к музыке, которая находится в недоступном ни для кого плейлисте. Он открывается для меня каждый день с новой, неожиданной возвышенной стороны. Будто он уже достиг того самого пика совершенства, но не признаётся в этом никому, только чтоб никто не чувствовал себя ущербным рядом с ним. И мне не признается сразу. Каждый день по чуть-чуть. Но я то знаю, как дела обстоят. И от того еще больше боюсь его потерять. Потому что только его приветствие с добрым утром может сделать это утро действительно добрым. А после его спокойной ночи он

Мы столкнулись случайно на проспекте. Прошли мимо друг друга. А потом он крикнул вдогонку. - Меня Саша зовут. И протянул руку. Я услышала его сквозь Арбенину в наушниках на полную громкость. Будто через все внутренности прошла эта фраза. Будто осознала её не ушами, а самим сердце. Пронзила меня стрелой насквозь. И я влюбилась ещё до того, как развернулась и посмотрела в его глаза. Он по-прежнему стоял с протянутой рукой и улыбался своей улыбкой, предназначенной только избранным. Для других она всегда лукава с заметным оскалом. Откуда я знала это? Почувствовала. Что-то в нём было не так. Я чувствовала этого человека будто он снял с себя все замки и разрушил собственноручно возведённые стены. Чувствовала движение его крови по своим артериям, пульсацию её в моих висках, дым от сигареты в лёгких и её вкус в роте. Видела его глазами и думала его мыслями. В тот момент я была им самим, его сердцем и его душой. Годы воспоминаний, ножи доверия в спине, падения с крутых обрывов и сотн

И этот Петров безумно похож на одного моего знакомого, в которого я была так безответно влюблена, - она неожиданно прерывает громкую тишину вокруг нас, - этот Петров лукаво улыбается со сцены, а потом внезапно спрыгивает, пробирается между рядов и целует меня. Нагло целует. Да так, что я на целую минуту забываю как это дышать. А потом возвращается на сцену и дальше ведёт свой спектакль. Вот только я уже не слышу ничего. Не осознаю происходящего и постоянно ищу его взгляд. И губы отдают приятной болью и сердце предательски стучит так, что кажется, его слышит каждый присутствующий. И мне становится так неловко и стыдно. Я же пришла сюда просто потому, что разочаровалась. А ухожу влюблённой. В другого. Чтоб еще больше разочароваться. И спрятав взгляд за тёмными очками, она исчезла за огромной дверью театра. Через мгновение этот самый Петров выскочив из своей гримёрки, закружил со мной по огромному холлу в танце под песню, слова которой он придумывал на ходу. И, кажется, я даже почувст

Внутри странный бунт против устоявшейся системы. Против того, к чему я усердно привыкала, сглаживая острые углы. От чего бежала будучи восемнадцатилетней. И к чему пришла приобретя двадцати пяти летний опыт собственных поражений, ушибов и редких, но важных достижений. Пришла к решению, что нужно поднабраться немного еще сил к этому самому рывку. Нужно пересмотреть каждое пережитое событие, каждую деталь, каждый взгляд и каждое слово. Но от боли, которую приносит этот перепросмотр я не готова лишний раз заниматься этой практикой. Страх переполнял всегда, как только я была готова сделать глубокий вдох и на выдохе освободить часть себя от груза. И каждый раз отказывалась от этого. А сегодня бунт ребенка, колотящего ручками по воздуху и требующего чего-то своего. И все внутренности разрывает от этого. И хочется остановиться посреди улицы и, будто потерялся, разреветься. И чтоб мороженое принесли. И чтоб успокаивали и гладили по головке. И чтоб обещали, что всё будет очень хорошо. Но хоро

Изо всех сил пытаюсь восстановить дыхание, но всё тщетно. Оно прерывается глухим всхлипыванием. Вырывается странным звуком откуда-то изнутри, с самих лёгких. Будто что-то пытается проскользнуть наружу к своему спасению, к долгожданной свободе. Неприятная истина, убийственная, странная. Скрытая от себя самой правда. То, что так упрямо не хотелось принимать. От чего бежала уже столько времени не понимая, что постоянно ношу её внутри себя. Страх, сдавливающий горло и не дающий свободно дышать.  Я одна в целой вселенной. Сотни тысяч жителей огромного города, тысячи знакомых и друзей, самые близкие и родные. Но я сама. Нет, это не одиночество. Это нечто большее. То, что невозможно выразить словами. Я сама ответственна за свою жизнь, за свои цели и желания. Сама в ответе за каждый поступок, осознанный или бессознательный. За каждое произнесённое слово, за свои истерики и сумасшедшее счастье. За каждую совершённую ошибку, которая тяжким грузом ложится на мои плечи. За каждое принятое решен

Хохотать безудержно, до упаду, до колик в животе и градом слёз. И никто не поймёт - истерика это или безумное счастье. Никому даже в голову не придёт мысль, что главным виновником моего настроения являешься ты. И ни разу не предъявят тебе обвинение о моём хамстве и невежестве, в последнее время которыми я пользуюсь как своими главными ориентирами. И ты сам не поймёшь, что же такого произошло в твоём мире, что он стал совершенно иным. Не похожим на себя.  Ты не почувствуешь, как медленно я исчезаю из него. Стираюсь ластиком, смываюсь дождевой водой, схожу лавиной. Но ни разу не хочу причинить тебе боль. Никогда не позволю себе этого. Пусть лучше самой пережить то, что однажды может сломать тебя. Мы отдаляемся с каждым поступком, с каждым сказанным словом. Мы становимся чужими, не родными. Между нами километры расстояний. Сотни тысяч тех, кто хотя бы раз позавидовал нашей любви. Кто усомнился в ней. Между нами решение невидимых сил, вселенной или того, кто там свысока уверен, что луч

Я разлетаюсь на сотни тысяч прозрачных осколков по всему миру. Закатываюсь под диваны, теряюсь в огромных сумках, проскальзываю сквозь решётки в асфальте, сверкаю новыми созвездиями, волны смывают меня в океаны, где я погружаюсь на самое дно мимо Богом забытых руин кораблей, путаюсь в перьях птиц и взлетаю в самое небо, рассыпаюсь дождем на пшеничные поля и бесконечно долго падаю в пропасть на самом краю земли. Я прячусь среди зачитанных страниц, заложенных выцветшими закладками. Засыпаю на ресничках младенцев, защищая их сон от кошмаров. Утренним солнечным зайчиком играю на стенах многоэтажек и весенним ветром обнимаю вечно спешащих прохожих. 

Иногда бывает так, что ты, неожиданно для самой себя, переступаешь через собственноручно созданное табу и, как сбежавшая из сумасшедшего дома, неистово начинаешь в это самое табу окунаться с головой. Сначала воздуха хватает на несколько минут, но потом, когда ты опускаешься ниже, его становится всё меньше и меньше. Пока ты не начинаешь неистово барахтаться, пытаясь с самого дна выбраться к солнцу. Но у тебя ничего не получается. Табу камнем висит на шее и уверенно делает свою работу. Назад дороги нету. И виноватых нету. Ведь ты сама избрала этот путь.

Умение преображать мысли в слова, отображая всё это на бумаге считают неимоверным даром, подарком вселенной, поцелуем Бога. В последнее время ко мне пришло понимание, что это не совсем так. Этот самый желанный подарок ни что иное как страшное проклятие, обрекающее человека на пожизненную казнь. К сожалению, или к радости, я не знакома ни с одним автором, который с утра и до вечера выдаёт "на ура" роман за романом. Скорее это похоже на мучительный, бесконечно долгий процесс. Поначалу невидимые демоны в виде обрывков фраз, случайно услышанных диалогов, появившихся из никуда идей заселяются в душе жутким грузом. И долгий период времени ты просто не знаешь что делать с этим набором случайных букв. Они мучат тебя, не дают спать ночами, нормально жить. Потому что от этого всего жутко сильно хочется избавиться, но у тебя даже нету представления как это сделать. При этом ты ежедневно садишься за рабочий стол, открываешь тетрадку/блокнот/вордовский документ и гипнотизируешь белый ли

2 августа 2018 года * * * 17:45. Борисполь. Полупустое кафе, приглушенный джаз с колонок и тот же бармен, с отросшей бородой и умелыми руками, делает шейк. Как и тогда, он чертовски на тебя похож. Знаешь, он помнит нас, двух пьяных в хлам, которые хохотали без остановки над каждой произнесённой им шуткой. Как мы, держась за руки, словно только научившиеся ходить малыши, вышли из кафе, спотыкаясь и икая. Икала я. Потом меня мутило сильно. А ты держал мои волосы, чтоб не испачкались. Это было наше первое неформальное знакомство. Первое, после бесконечной череды формальных отношений. Никто из нас не был уверен, что из этого хоть что-то получится. До первого виски и твоего: «Пошли покурим». Никто не был уверен. * * * С тех пор прошло шесть лет. Из них год как я ушла. Видишь, иногда важно прислушиваться к чужому мнению. Но тогда ведь мы были уверенны, что вселенная услышала наши пьяные молитвы и соединила нас, таких малость потрепавшихся, но таких ещё неопытных. Пересекла

Милый мой, в народе говорят: "Обещанного три года ждут". Ровно столько прошло с нашей последней встречи. Помнишь тот вечер? Я пообещала написать тебе кто ты в моём сердце и сколько места там занимаешь. А ещё пообещала, что после этого ты ещё больше возненавидишь меня. Какова граница этой самой твоей безумной ненависти? Где предел твоего терпения? Ты с ног сбился разыскивая меня. Перевернул верх дном весь город, заглянул в каждый закоулок, под каждый камешек. Я знаю чего стоило тебе скрыть основную причину поиска. Знаю, каждое твоё враньё, выдуманное на ходу. Иногда отговорки были настолько бессмысленны, что в пору было бы расхохотаться. Вот только я всё время находилась у тебя под носом. Прямо перед твоими глазами. Ты проходил мимо моих дверей каждое утро. И, возвращаясь домой поздним вечером, они сливались с другими дверьми в круговороте пролётов. Но однажды, ты всё же остановился перед ними и нажал на звонок. Он гулким эхом отозвался в моей квартире. Двери открыла бабуш